Nafig personal
Сходила, бля, за хлебушком на тропу войны.
Не думала я, что наступление кончится так быстро и бесславно, путем попадания в штаб постороннего снаряда.
Я могу делать бодрое лицо на радость тем, кому нравится зреть меня бодрой.
Я могу рыдать в подушку во всеуслышание стен и коллекции медведей.
Я могу быть быстрой и конструктивной, могу быть вялой и слабой.
Я могу быть развеселой, вне зависимости от.
Я могу быть чудовищно надоедливой со своими проблемами.
Херня в том, что все это ничего не значит.
Ничего от этого не меняется.
И снова очередной тупик, и снова я бессильно спрашиваю себя, что делать.
Я, конечно, придумаю.
Как это вы сказали? Я сильная?
Херня, господа. Я просто была выносливая.
Вопрос только в том, где мой предел.
Пожалуй, это капитуляция. Ухожу в партизаны.
Посмотрела на время записей. Ровно 7 часов. Немного. Куликовская битва длилась дольше.
Не думала я, что наступление кончится так быстро и бесславно, путем попадания в штаб постороннего снаряда.
Я могу делать бодрое лицо на радость тем, кому нравится зреть меня бодрой.
Я могу рыдать в подушку во всеуслышание стен и коллекции медведей.
Я могу быть быстрой и конструктивной, могу быть вялой и слабой.
Я могу быть развеселой, вне зависимости от.
Я могу быть чудовищно надоедливой со своими проблемами.
Херня в том, что все это ничего не значит.
Ничего от этого не меняется.
И снова очередной тупик, и снова я бессильно спрашиваю себя, что делать.
Я, конечно, придумаю.
Как это вы сказали? Я сильная?
Херня, господа. Я просто была выносливая.
Вопрос только в том, где мой предел.
Пожалуй, это капитуляция. Ухожу в партизаны.
Посмотрела на время записей. Ровно 7 часов. Немного. Куликовская битва длилась дольше.